не проронила ни слова. Она давно поняла, что здесь им «ловить» нечего, и терпеливо ждала, когда до подруги, наконец, это тоже дойдет.
– Ну, а где же ваши рисунки? – обратилась к Шоире кадровица.
– Она – красавица, и моделью хочет стать, – ответила за подругу Машка. —Против этого вы не станете возражать? Или тоже скажете, что сперва надо швеей поработать?
– Нет, не скажу. Какой у вас рост, девушка?
– Метр семьдесят пять, кажется.
– Для модели немного маловато. Хотя… Пройдитесь, пожалуйста.
Скромница встала и сделала сначала несколько неуверенных шагов, а потом вдруг осмелела и запорхала по комнате.
– Чудесно, чудесно. У вас легкая походка. Вы случайно танцами не занимались раньше?
– Я ходила в кружок… Давно, еще в школе…
– Чудесно. Присаживайтесь, пожалуйста. Я должна подумать, что с вами делать…
Хозяйка кабинета отсутствовала недолго, а когда вернулась, то на ее лице сияла материнская улыбка.
– Пожалуй, можно попробовать, – сказала Эмма Павловна. – На испытательный срок. Скажите, где вы остановились? Как у вас с регистрацией? Потребуется хотя бы временная прописка.
– Будет, будет и регистрация, и прописка, – вскричала Машка, – Пожалуйста, оформите нас сегодня.
– Увы, не могу. Вот, когда у вас все будет, тогда и приходите. Поверьте, мне тоже очень жаль. Очень. Вот моя визитная карточка. Позвоните.
– А это ты видела? – воскликнула баба Клава и сделала неприличный жест рукой. – Прописку им подавай!
Машка была не рада, что затеяла этот разговор. Она зазвала родственницу на кухню и доверительно сообщила о замечательных результатах поездки в агентство и высокооплачиваемой работе, которую могла бы получить подруга. Работа – почти в кармане, не хватает какого-то пустяка, мелочи, ничтожной прописки.
– Ишь, чего захотели! Делать мне больше нечего, как по милициям ходить. А потом налоги за вас плати! Тебя, Мария, я и без прописки устрою. А этой черножо… только палец дай, так она всю руку откусит. Потом не выпишешь, да еще родню, всю свою многодетную кодлу сюда притащит…
Шоира, слыша гневные крики старухи, сжимала кулаки. Надо возвращаться домой. Завтра она соберет чемодан и уедет. Уедет из этой холодной и сырой Москвы. А дома уже цветет миндаль. И мама…
Но, разумеется, никуда не уехала – ни завтра, ни послезавтра…
***
Любомир слушал любовницу в пол уха, так как терпеть не мог душещипательных откровений. Он кривился и морщился, старательно изображая сочувствие на лице. Угораздило связаться с девчонкой из какой-то глуши…
Киргизия… Киргизия… Кажется, кажется… это где-то в Средней Азии… Бывшая советская республика… Маленькая горная страна… Юрист по международным делам невольно хмыкнул, вспомнив курносую Марию, нелепую подружку восточной красавицы. Та ведь тоже ничего не знала о его родной Черногории.
– Ти и я – одной крови, – внезапно вскричал адвокат с несвойственной ему горячностью и хлопнул себя по колену. – Ми оба родились в горах и должны помогат друг дружка!
В необъяснимом порыве он схватил телефонную трубку и помчался в другую комнату. Шоира смотрела вслед в изумлении. Она не рассчитывала на участие. Захотелось вдруг выговориться, вот и все.
Вскоре Любомир вернулся и протянул ей записку с адресом.
– Казино? – в ужасе воскликнула девушка. – А это не опасно?
Январь 1996 г., Нижнекамск, Россия
После отъезда Алексея в Челябинск Вера немного успокоилась. Ночные кошмары, преследовавшие ее последние несколько месяцев, закончились. Она была довольна, что муж послушался совета и принял предложение московского олигарха возглавить Южно-Уральский завод.
Решение далось Алексею нелегко. Новые задачи, поставленные руководством столичного офиса, казались невыполнимыми. Да и не так-то просто вдруг начать с нуля и оставить свое прежнее детище – уже почти налаженное производство в Нижнекамске. Проведенные, хоть и со скрипом, реформы вот-вот должны были дать неплохой результат, и непременно хотелось его ощутить, воочию убедиться, что дело пошло, и насладиться плодами. Даром что ли днем и ночью пропадал на работе?
Бытовые проблемы на новом месте тоже немного смущали. Зарплату Алексею Ивановичу предложили высокую, пожалуй, даже слишком высокую на первый взгляд, но вот с квартирой сказали, придется подождать. Перспектива годик-два прожить в общежитии его не пугала, он смолоду привык к спартанским условиям. Но как быть с женой?
Вера не признавала коммуналок и тяжело переносила тягости быта, но и отпускать мужа одного ей тоже не хотелось. В конце концов, после долгих размышлений и пересудов супруги решили, что будет лучше, если Алексей поедет пока один. Пусть разлука, упрямо твердила Вера, лишь бы упрятать его подальше от гиблого места. Подальше, где не будет врагов, завистников и портретов в траурной рамке.
Однако расставание оба переносили намного хуже, чем ожидалось. Вере было особенно трудно. Она скучала, очень скучала. Дни в отсутствие мужа тянулись бесконечно долго. По его примеру она целиком погружалась в работу, Теперь антикварный салон стал для нее родным домом. Когда уходил последний посетитель, закрывала двери, опускала плотные шторы и засиживалась допоздна, просматривая каталоги.
В опустевшей квартире Вера появлялась только к одиннадцати. В это время должен был звонить Алексей. Она устраивалась на кухне, ставила чайник и ела бутерброды, сделанные утром на скорую руку. И ждала. Каждый вечер, в одиннадцать. Непреложное правило – каждый вечер, в одиннадцать.
Разговаривали они часами. Вера расспрашивала мужа обо всем до мельчайших подробностей, а он взахлеб болтал о новостях на работе, но умалчивал о житейских буднях.
– Не беспокойся, старушка. Питаюсь нормально. В заводской столовой. Что ел сегодня? Ну, как его… борщ. Ах, борщ был вчера? Значит, щи. Я в этом не разбираюсь. Живу отлично, как фон барон. Мне выделили целый этаж в общежитии… Восемь комнат – выбирай любую. Удобства и кухня – в коридоре. Если поужинать не успею, то могу сам яичницу себе пожарить.
В следующий раз все повторялось сначала. Вера, чуть не клещами вытаскивала из него информацию. Что ел? Что пил? Алексей, как обычно, отмахивался и, как только разговор заходил о еде или здоровье, так и норовил повесить трубку.
– Нет, не волнуйся, приезжать не надо. Зачем сейчас бросать любимую работу, если новой здесь для тебя пока не предвидится? И зачем тебе испытывать из-за меня неудобства? Тут душ подтекает, не очень чисто. Давай потерпим до новой квартиры. Нет, не надо мне готовить, не надо. Тем более, что плита вчера вышла из строя. Гастрит? Не выдумывай, нет у меня никакого гастрита. Питаюсь по часам, режим соблюдаю и постоянно забочусь о здоровье.
– И спортом в свободное время занимаюсь… Вот недавно, велосипед купил… До работы за десять минут доезжаю! Да есть, есть у меня служебная машина! И охрана есть! Только не кричи, не кричи на меня! Все есть. Никакой я не мальчишка… Не нужна мне никакая охрана, и врагов у меня нет… Опять ты за свое. Подумаешь, статус! Какая ты скучная, Вера. Знаешь, как здорово педали по утрам покрутить! И мозги прочищает. Свежий воздух, тишина…
– А вчера я на велике своего заместителя на черной волге обогнал и раньше на завод приехал. Вот так вот, старушка. Когда приеду в отпуск, ты меня не узнаешь. Бицепсы, трицепсы. Будешь еще гордиться своим собственным Шварценеггером.
Вера в ответ недовольно кудахтала, что в его возрасте все это может плохо кончиться, и пугала инфарктом. Но больше так, из вредности, для острастки.
Алексей
